Плата за мрак - Люберцы

Когда рост тарифов на оплату «услуг ЖКХ» не оставляет людям денег на хлеб, народ выходит на улицу. На митингах, прошедших по стране 4 марта, накал страстей был таков, что практически нигде не обошлось без столкновений с милицией. В Ульяновске протестующие столкнулись с вооруженным заслоном.

Повторная волна митингов прокатилась от Владивостока до Москвы в субботу 18 марта.

Станция Панки, платформа Мальчики

Станция Панки в подмосковных Люберцах – крупный транспортный узел с десятками железнодорожных путей, раскинувшихся на километры. Здесь разветвляется на два направления Транссибирская магистраль – одни поезда идут в сторону Казани, другие – на Уфу. Непрерывно грохочут и составы с нефтью, отправляющиеся на завод в Капотню. Другая ветка ведет в Тураевскую промзону близ Лыткарина. Наконец, и та дорога, что вела в детскую трудовую коммуну, занимавшую территорию Николо-Угрешского монастыря на берегу Москвы-реки, тоже начинается на станции Панки. Как раз та дорога, которую строили герои «Путевки в жизнь». Помните: «Мустафа дорогу строил, Мустафа по ней ходил…»? Мустафу убили в Панках, у платформы Мальчики.

Селение, близ которого появилась станция, возникло в Смутное время, когда войска польского королевича Владислава хозяйничали в окрестностях Москвы. Не все рыцари вернулись тогда в Речь Посполитую. Кто-то не захотел расставаться с полюбившимися за годы осады русскими красавицами. Так и появились на востоке Подмосковья новые селения: Люблино – в честь польского города Люблина, Люберцы, напоминавшие о городке под названием Либерец на границе Чехии и Силезии. А дети польских панов селились в пригороде поодаль – в Панках.

Смутное время последних десятилетий тоже наложило свой отпечаток на жизнь пристанционного поселка. Появился свой ресторан «у вокзала», ставший поначалу заметной достопримечательностью. Домик на холме, с летней веранды которого открывался вид на широкую реку станционных путей.

Все дома поселка принадлежали одному градообразующему объекту – Вертолетному заводу им. М.Л.Миля. Когда он остановился, частники закрыли и другой, так сказать, «градообразующий» объект – единственный здесь крупный продовольственный магазин (за отсутствием платежеспособных покупателей). Здание продали под офис. Остались только палатки – с ассортиментом по принципу «выпить и закусить» и с расценками, превышающими цены самых роскошных столичных супермаркетов.

Градоначальники менялись чаще, чем в салтыковском Глупове: Юрий Козлов, Игорь Аккуратов, Сергей Гусев, Владимир Ружицкий – перечисляют, загибая пальцы, местные жители. Каждый непременно старался продать что-нибудь из доставшейся ему в наследство муниципальной собственности. Продали огромный двухэтажный магазин на единственной улице пристанционного поселка. Тот, где можно было купить и продукты, и мебель, и что-то для домашнего хозяйства. Продали и двухэтажный домик поменьше. С булочной, аптекой, «Галантереей». И третий – с трикотажным ателье. На месте магазина и аптеки появился офис одного из подразделений Управления по борьбе с экономическими преступлениями ГУВД Московской области.

Чтобы далеко за «экономическими преступлениями» не ходить, «борцы» обратили внимание на ресторанчик, с летней веранды которого местный бомонд провожал в дальний путь дизель-электропоезда.

– Да, у милиции были претензии к рестораторам. Мы тоже находили какие-то нарушения. Как водится, штрафовали, – говорила мне завотделом торговли и услуг населению при местной администрации Татьяна Соколова.

Комиссии, проверки, штрафы... Непритязательный и недорогой ресторанчик, казавшийся каким-то окошком в другую жизнь, закрылся. Теперь ни поесть, ни купить поесть на станции уже невозможно. Ездить в отдаленные гипермаркеты, расположенные вдоль федеральных трасс и Кольцевой дороги? Это еще одна история.

Ехать каждый раз на перекладных – с пересадками на «маршрутках», утрамбованных нехитрой перестановкой сидений до пятнадцати мест, – и опасно, и не по карману уже многим. Весь семейный бюджет съедают растущие как на дрожжах «тарифы ЖКХ».

Кислотный душ

Когда вертолетный завод обанкротился, новые хозяева бросили на произвол судьбы и принадлежавшие ему дома. Оставили, правда, себе котельную, питающую соседний поселок Томилино. Что из этого вышло, знает теперь вся страна. Поселок Томилино оставался без света и тепла в самые морозные дни нынешней холодной зимы.

А в домах у станции Панки тем временем сгнили все трубы. Текла ржавая вода. Текла по стенам, разрушая межэтажные перекрытия и заливая квартиры на нижних этажах. Особенно досталось тем, кто живет на первом. Ходят по колено в грязи. Не работает канализация. Отслужившие свой век газовые плиты того и гляди взорвутся.

Сейчас дома находятся на балансе местного монополиста ЖКХ – Люберецкого горжилтреста. Это сразу же отразилось на квартплате и стоимости коммунальных услуг. За текущую с потолка ржавую воду жители Панков стали платить почти вдвое больше, чем в Москве. Квартплата («за техобслуживание», которого нет) стала поначалу чуть ли ни в десять раз выше, чем в центре Первопрестольной. Многим платить просто нечем.

О бедах пристанционного поселка знают даже в Московской службе спасения. Встревоженные жители Панков звонят туда в самых критических ситуациях.

– Как-то уезжала на два дня в Петербург, – рассказывает московский драматург Гала Васильева. – Когда вернулась в Панки, с ужасом обнаружила, что у меня разом потекли все трубы горячей и холодной воды. Полотенцесушитель покрылся толстым слоем ржавчины, а краны перестали закрываться. В квартире стоял резкий запах кислоты.

Посторонние примеси попадали в водопровод и в соседнем поселке Октябрьский. Его жители, отравившись, надолго оставались без водопроводной воды, которую пришлось отключать. Местный водопровод представляет собой сеть артезианских скважин, появившихся еще во времена строительства здесь первой ветки Транссиба (а началось оно в 1861 году, сразу после отмены крепостного права).

– Мы давно покупаем питьевую воду в супермаркетах, так как водопроводную пить невозможно, – продолжает Гала. – А теперь у людей появляется аллергическая реакция даже после утреннего душа.

Начальник отдела охраны окружающей среды в районной администрации Любовь Ломаченко пыталась всех успокоить.

– Я не думаю, что это кислотное отравление, – говорит она и тут же выдвигает не менее ужасную версию: – Скорее, это дал течь канализационный коллектор, а его содержимое могло попасть в водоносный слой, из которого качают воду через артезианские скважины.

Секретарь ученого совета Международного социально-экологического союза Нина Забелина поясняет:

– Если одновременно потекли все трубы и затвердели прокладки, это явно химия. И надо внимательно изучать, какая. Люберцы – очень опасный в экологическом плане район. Там есть заброшенные скотомогильники, страшный Некрасовский полигон. Наконец, Люберецкая станция аэрации с канализационными стоками со всей Москвы. Каждый из этих объектов, в принципе, может стать источником проникновения посторонних примесей в водоносный слой.

Впрочем, руководитель горжилтреста Мамед Азизов говорил, что все дело в ржавых трубах, которые в местных квартирах никогда не менялись (дома построены почти полвека назад). Говорил с веселой улыбкой…

Взлом без кражи

В другой раз, приехав к себе в Панки с театрального фестиваля в Штутгарте, Гала Васильева обнаружила в своей квартире груду кирпичей, огромный пролом в стене и соседскую кошку, которая гуляла сама по себе. В квартире, слава богу, ничего не пропало. Взлом был, а кражи – нет. Ничего не пропало, кроме… воды. Из разломов в стене торчали покореженные ржавые трубы. При взгляде на них становилось ясно – ни холодной, ни горячей в доме нет.

«А, так это веселый Мамед Азизов стал, наконец, трубы менять!» – радостно догадалась Васильева.

У всех, кого не было дома, в тот день взломали стены квартир.

– Никто не удосужился оставить старую разводку и подождать, когда приедут люди, – возмущалась, придя в себя, Гала Васильева.

– Объект сдали. Рабочих перебросили на другой! – отрезали в домоуправлении.

В безвыходном положении оставшиеся без воды люди стали запасаться кто чем может. Кто-то привез биотуалет, комплекты одноразовой посуды. Безработные с вертолетного завода смогли раскошелиться лишь на допотопные рукомойники.

В таких походных условиях люди жили довольно долго. Потом воду, наконец, дали. Но в квартирах ничего менять не стали – ни ржавых труб, ни сгнившей сантехники.

– Капремонт закончен, процентовки подписаны, объект сдан, – такой ответ получали жители у монополистов в Люберецком горжилтресте. Монополия здесь не только государственная (Люберецкий трест – это ГУП, государственное унитарное предприятие), но еще и семейная. Заправляет здесь все тот же веселый Азизов Мамед Кискинович. Ремонтом руководит Эсли Кискиновна. Тоже Азизова. Третий Азизов, и тоже Кискинович, командует слесарями на местах. Прямо как Сашхен, Альхен, Исидор Яковлевич и Паша Эмильевич во 2-м доме Старсобеса – приходят на ум невольные аналогии, если вспомнить «жировки» коммунальщиков с запредельными тарифами, на которые жируют местные коммунальщики.

Лишь после многочисленных напоминаний и длительной переписки с генерал-губернатором Громовым у Васильевой проем в стене заделали, а трубы, сгнившие под воздействием химии, поменяли. Правда, при этом еще полквартиры умудрились разворотить: отбили всю плитку, сломали сантехнику. Монополисты ЖКХ добросовестно отметили все это в акте, забрали его с собой и пообещали все заменить. Но потом, как водится, окончательно обо всем забыли.

Тарифы до Страсбурга доведут

Известный московский адвокат Леонид Ольшанский считает, что в такой ситуации местная прокуратура должна была немедленно возбудить уголовное дело.

– Здесь целый букет статей уголовного кодекса: самоуправство, злоупотребление, превышение должностных полномочий. Халатность, наконец, – комментирует ситуацию Ольшанский. – А в рамках возбужденного уголовного дела надо подавать гражданский иск – по поводу материального и морального ущерба. Такой произвол не должен оставаться безнаказанным.

Не добившись ничего у местных монополистов, жители Панков решили перейти в контрнаступление. Инициативная группа, в которую вошла наша героиня Гала Васильева, решила выяснить, что же это такое – тарифы ЖКХ. За что они должны платить «семейному» предприятию Азизовых, если те ничего для жителей не делают? Сколько нужно платить за воду, если из-за неработающей сантехники она ручьями по стенам течет в подвал безо всяких счетчиков? И вообще – почему они должны платить за воду, которой невозможно даже умываться, или за неработающую канализацию?

В конце концов, решили, что платить просто не за что. И платить, естественно, перестали.

– Когда Азизовы будут требовать по суду, мы будем подавать встречные иски! – говорит драматург. – Причем по всем статьям. Что такое квартплата? Это те же слесари, электрики, которые или вообще не приходят по вызову, или вымогают несусветные деньги за уже оплаченное «техобслуживание». Это те же дворники, которых у нас просто нет. С этими «призраками» у нас будет отдельный разговор в суде. Зимой въехать во двор можно разве что на танке. После каждого снегопада или оттепели машины на буксире вытягиваем. Когда весна начинается, здесь уже не только во дворе, по улицам не проехать. Помню, однажды трактор цеплять пришлось. А потом, как обычно, – сварка, лонжероны. Замена каких-то балок. Мы сейчас все чеки с автосервиса собираем. Пусть Азизовы их оплачивают. Нам это надоело!

Известный специалист в области гражданского права Надежда Сосипатрова считает судебную перспективу весьма благоприятной.

– Насколько я знаю, дома на станции Панки строились в начале 60-х годов и ни разу не ремонтировались, – говорит Надежда Евгеньевна. – Между тем люди более сорока лет платили квартплату, которая предусматривала амортизационные отчисления на капремонт. За это время в квартирах вертолетчиков (повторяю, именно в квартирах, а не только в так называемых местах общего пользования!) коммунальщики должны были проводить комплексный капитальный ремонт не менее трех раз. На этот счет есть соответствующие «Правила и нормы эксплуатации жилого фонда». Есть предельные сроки эксплуатации сантехники. Все это в свое время еще Минжилкомхоз РСФСР утверждал. Это было прописано и в статьях 141 и 144 действовавшего тогда жилищного кодекса. А статья 149 гарантировала: если у эксплуатирующей организации вдруг не окажется средств на капремонт, они должны выделяться из госбюджета. А что касается взлома, так это прямое нарушение Конституции, 25-я статья которой гарантирует неприкосновенность жилища.

– Все правильно! – говорит депутат Госдумы, лидер Республиканской партии России Владимир Рыжков. – Люди приватизировали квартиры, а в каком состоянии? Государство довело жилой фонд до полного развала, задолжало народу миллиарды на капремонт. И еще пытаются выселять тех, кто платить не может. Это – чистый обман со стороны государства. Кстати, те же миллиарды лежат теперь мертвым грузом в стабилизационном фонде. Восемьдесят миллиардов рублей!

В процессе судебных разбирательств инициативная группа Галы Васильевой собирается выяснить еще один вопрос. Откуда вообще берутся заоблачные тарифы? По этому поводу несколько лет назад проводила расследование Люберецкая прокуратура. Об этом, кстати, упоминали столичные газеты, только вот о результатах – ни слова.

Владимир Рыжков считает, что рост тарифов вносит основную лепту в раскручивание инфляции, с которой Михаил Фрадков усердно «борется», пригрозив пальчиком Кудрину и Грефу.

Когда семейство Азизовых присылало свои первые «жировки», уровень квартплаты в Люберцах был ровно в десять раз выше, чем в Москве. Сейчас (может быть, после вмешательства прокуратуры?) ситуация несколько сглаживается. Но не сильно. Сравните: если в центре Москвы техобслуживание стоит 2 руб. 70 коп. (и рассчитывается исходя из площади квартиры), то в Люберцах тарифы поднимаются до 13 руб. 46 коп. То есть здесь они выше почти в пять раз! А в таких домах, какие стоят в Панках (то есть без лифта и мусоропровода), московские тарифы начинаются от полутора рублей за квадратный метр.

– На деле – разница в десять, а то и в двадцать раз! – говорит Гала Васильева. – Но техобслуживание «техобслуживанию» рознь. Как мою квартиру раскурочили, здесь жить стало вообще невозможно. Снимаю у друзей в Москве. И разницу вижу невооруженным глазом. В Москве стоит позвонить в диспетчерскую, придет слесарь, электрик. Если позвонить поздно вечером, приедет «аварийка». В Панках кого-нибудь дозваться невозможно в принципе…

И это отнюдь не преувеличения эмоционального драматурга. Когда она в очередной раз попыталась с помощью аварийной бригады справиться с неработающей канализацией, то ей это удалось лишь после визита в местный Белый дом. Дело было летом, в выходной день, и дежурный по районной администрации долго и слезно умолял Мамеда Азизова принять какие-то меры, найдя того на даче по мобильному телефону.

Впрочем, все познается в сравнении. Владимир Рыжков совершенно не испытывает эйфории от деятельности московских коммунальщиков.

– Я только что приехал из Берлина. Люди там платят в два раза меньше, чем в Москве, – говорит депутат. – А качество разве такое? Все у них – sehr gut! А этот Азизов вообще требует деньги за не оказанные услуги! Это же государственный рэкет в чистом виде! Надо немедленно подавать в суд. Что касается тарифов, их утверждают чиновники. Утверждают с потолка. Сейчас рост передали на федеральный уровень. Никакого контроля со стороны местных жителей, со стороны депутатов. Суммы баснословные. В одной только Оренбургской области за год собрали 6,5 миллиарда рублей. Оренбург гораздо дальше от Москвы, чем Люберцы. Не думаю, что там положение дел лучше.

Леонид Ольшанский считает, что подобные судебные процессы затянутся надолго:

– Все городские суды фактически «куплены» местной администрацией, – разводит руками адвокат.

Впрочем, здесь Владимир Рыжков более оптимистичен:

– Дело очень перспективное. Дойдет до Европейского суда по правам человека.

Надежда Сосипатрова с ним полностью согласна:

– Иск можно подавать сразу на правительство Российской Федерации, поскольку средства на капремонт гарантировались госбюджетом. В Страсбурге процесс будет непременно выигран, а Россия в очередной раз окажется посмешищем в глазах мирового сообщества, – печально констатирует профессор.

Удвоение Кискиновича

Когда я несколько дней походил по коридорам власти местной администрации, у меня исчезли последние сомнения в исходе предстоящих судебных процессов.

Меня не покидало ощущение, что я действительно окунулся в среду сказочных персонажей Салтыкова-Щедрина, в «Историю одного города». Все только и говорили о глупостях предыдущих градоначальников, сменявших друг друга с невероятной скоростью, и простодушно разводили руками, удивляясь и загадочным тарифам, и собственной неосведомленности.

– В Панках магазинов нет? Так это еще предыдущая команда Аккуратова все распродала! – возмущался бывший первый зам Владимир Михайлов, удачно пересевший в кресло городского главы.

– Городок маленький, а пробки как в центре Москвы – проехать невозможно! – сокрушается главный архитектор района Богдан Мудрак. – Построили новый проспект – Комсомольский, – который должен выйти на строящуюся скоростную автостраду Москва–Нижний Новгород, но в центре города проспект уперся в тупик. Хотели здесь развязку сделать, хотя бы круговую, – не получилось. Прямо на перекрестке стоит многоэтажная коробка «Патерсона». Построили при Гусеве. Зачем, кто разрешил, не понимаю!

Между прочим, «Патерсон» строили в центре Люберец уже тогда, когда начинали строить эстакаду Комсомольского проспекта. Левая рука администрации Гусева не знала, что делает правая.

– Почему такие тарифы, почему в пять раз выше, чем в Москве, я не знаю, – простодушно говорит Алексей Передерко, замглавы районной администрации, ответственный за работу ЖКХ. – Я сам в Москве живу, в Измайлове. Тарифы там действительно совсем другие. Надо у Забобуриной спросить, она у нас за тарифы отвечает.

– В Москве – 2.70, а в Люберцах – 13.64? Надо же, а я и не знала! – невинно всплеснула руками Нина Забобурина, замглавы администрации, отвечающая за тарифную политику. – А в Шатуре, где я прописана, у моих родителей, там платят вообще целых шестнадцать рублей. Почему так, не понимаю! Может быть, потому что в Московской области переходят на стопроцентную оплату?

Однако глава Росстроя Сергей Круглик официально заявил, что стопроцентной оплаты услуг ЖКХ не будет пока ни в одном регионе. Круг замкнулся. Но остается еще глава нынешней районной администрации Владимир Ружицкий. Вместо него пришлось разговаривать с его помощником Александром Щукиным.

– А у нас тарифы Азизов считает, начальник райжилтреста. Мамед Кискинович. Он, собственно, их и утверждает, став депутатом райсовета. Так что все вопросы теперь к нему.

Мамед Азизов тоже оказался недоступен. Семейство Азизовых, взявшееся поднимать уровень жилищного хозяйства в российской глубинке, в тот день на широкую ногу праздновало свой профессиональный праздник – День работников жилищно-коммунального хозяйства.

Впрочем, я нисколько не огорчился, что встреча не состоялась. Наверняка господин Азизов стал бы меня уверять, что в расчетах у него все правильно. В соответствии с расходами на ремонт и эксплуатацию жилого фонда. А этими вопросами ведает другой компетентный специалист – госпожа Эсли Кискиновна Азизова.

Искандер КУЗЕЕВ